Огненная река - Страница 10

Беглый каторжник из Хадрамаута – Гатта Рваное Ухо полюбил землю Истины последней, самой страстной и пылкой любовью в своей жизни. Он обучал новичков с таким рвением, что немногие выдерживали его науку, предпочитая сбежать к менее знающему, но более спокойному капитану. Однако Лоою темперамент командира пришелся по душе, а его талант моряка восхитил юношу. Он стал самым лучшим, самым способным и самым любимым учеником капитана. А когда Гатта прозаически скончался от старости, благословляя землю, которой отдал остаток своей жизни и души, и Огненную реку, в воды которой должны были опустить его тело, Лоой сделался его преемником.

Первые двадцать лет он ходил в плавание в разные страны, заходил в порты Хадрамаута, Фарры, Таора, поднимался вверх по Великому Деру в прекраснейший порт Варда – Аккарон, столицу Аллаэллы. Бывал он и на Имане, и на Алане. Был одним из тех считанных безумцев, которые высаживались на скалистом берегу Джемара – континента ужасов.

И нигде корабли Сонандана не ходили под собственными флагами, предпочитая оставаться неузнанными. Требовались огромные дипломатические способности, чтобы не выдать принадлежность своего судна, и капитан Лоой с честью справлялся с этой нелегкой задачей. Иногда ему бывало горько и смешно, когда он встречал в далеких портах людей, разными путями пробирающихся в Запретные Земли. Ведь он и сам был некогда одним из таких. Если бы они знали, как близка желанная цель, как просто – сесть на корабль «Сын Йа Тайбрайя» и поплыть, куда он повезет. Но Лоой понимал, что за открытие Истины нужно платить не золотыми монетами за провоз и кухню, а чем-то гораздо более серьезным. И как бы ни были подчас симпатичны ему ищущие Истину, он хранил тайну. Зато как прекрасно было иногда встречаться с кем-нибудь из таких случайных знакомых в Салмакиде или ее окрестностях.

Когда слух о возвращении Ингатейя Сангасойи прокатился по всей территории Сонандана, со всех сторон громадного государства хлынули те, кто никогда не видел свою богиню. Толпы паломников целыми семьями снимались с насиженных мест, чтобы хоть недолго побыть в возрожденном храме. Зачастую оказывалось, что Истина говорила с ищущим совсем не о том, о чем он хотел услышать двадцать, тридцать или пятьдесят лет тому назад. Но именно это и оказывалось для него самым необходимым. Видел Лоой, как прибывали дети и внуки тех, кто так и не успел дождаться возвращения богини. И однажды он тоже пошел в храм с вопросом, который так и не смог задать капитан Гатта Рваное Ухо.

– Возвращайся и жди. Истина однажды сама придет к тебе и заскользит по водам твоей любимой реки. Вместе вы ответите на многие вопросы, и Гатта не будет забыт. – Вот какой странный ответ получил Лоой, не успел он переступить порог зала Истины.

Приученный еще самим Гаттой к четкой дисциплине, он не осмелился повторить свой опыт. И около года прожил в состоянии удивленного ожидания, переходя от веры к неверию и обратно. И вот предсказание сбылось самым неожиданным образом. Он понял это еще тогда, когда верховный жрец вызвал к себе восемнадцать лучших мореплавателей Сонандана и, взяв с них клятву во что бы то ни стало сохранить доверенную тайну, объявил, что Ингатейя Сангасойя должна отбыть на Иману в самые кратчайшие сроки.

Капитаны вместе составили маршрут, вместе приняли решение заменить в Хадрамауте судно Сонандана на корабль хаанухов и вместе же, сообща, порекомендовали Нингишзиде капитана Лооя как самого достойного из них. До сих пор он и не подозревал о том, что его репутация так безупречна.

Верховный жрец предпринял краткое расследование, предварительно извинившись и объяснив это тем, что не может так просто отпустить Кахатанну, не выяснив всех подробностей. А еще через три дня капитану Лоою был вручен запечатанный пакет, в котором находилось приглашение во дворец правителя на малый вечерний прием – читай, приватную беседу. И на этом приеме самим Тхагаледжей было объявлено взволнованному моряку, что ему выпала высокая честь и тяжелейший труд – доставить Кахатанну на другой континент. Лоой долго не мог поверить своим ушам, даже когда оснащали галеру, грузили в трюмы запасы свежей воды и провизии, устраивали каюты для богини и ее спутников.

И вот она здесь. Удивительные люди – сангасои: немного другие, чем во всем остальном мире. Великая богиня вступила на борт галеры, а матросы не суетятся вокруг нее, не толпятся, не падают ниц. Они быстро, слаженно и четко выполняют привычную работу. Ну, может, только глаза их светятся как-то иначе, но кто об этом может знать, кроме самой Кахатанны.

Каэ ступила на палубу и сразу почувствовала себя очутившейся в каком-то ином мире, живущем по собственным законам. Она услышала прекрасные звуки: шелест волн, которые терлись спинами о борта галеры, урча и ворча. По высокому небу плыли белые, ослепительно сверкающие облака. Протянулся на горизонте хребет Онодонги, и она разглядела, как великан Демавенд исчезает в невероятной голубизне, стремясь туда, где заканчивается небо.

Внезапно матрос, сидящий в «вороньем гнезде», заорал не своим голосом:

– Смотрите! Смотрите все!

Каэтана моментально перевела взгляд в ту сторону, куда он указывал. К галере стремительно приближались три великолепные огромные птицы, они все росли и росли, пока наконец не стало очевидно, что в мире нет и не может быть птиц такого размера. А потом они подлетели поближе, заслонив собой и солнце и облака. Ветер, поднятый взмахами гигантских крыльев, закачал галеру, и волны заколотились о ее крутые борта.

Трое сыновей Ажи-Дахака, три великих дракона – Аджахак, Сурхак и Адагу – кружили над Огненной рекой.